Михаил Делягин о том, почему потомки шляхтичей ненавидят Россию и всегда ищут себе хозяина
Возвращение России в историю и, соответственно, в мировую политику требует понимания других стран и народов, — и в первую очередь понимания специфики культуры их политических классов. Одной из наиболее раздражающих в этом отношении является польская политическая элита, причудливо сочетающая демонстративный гонор со сладострастным вылизыванием любых сапог, хотя бы теоретически способных пнуть Россию.
Принципиально важно, что все изложенное ниже касается именно европеизированной польской элиты но, разумеется, отнюдь не польского народа в целом.
В силу затянувшегося на 30 лет предательства российской элиты, не способной карать кого бы то ни было за хамство даже в отношении самой себя, русофобия является таким же выгодным стандартом современного Запада, каким юдофобия (антисемитизм) была для гитлеровской Европы. Интенсивно применяемые социальные технологии эффективно перекодируют целые народы, превращая ненависть к России в смысл жизни миллионов людей на Украине, в Прибалтике и той же Польше; внедряясь в культурный код соответствующих народов, русофобия калечит их надолго, если не навсегда.
Однако ненависть к России польской элиты не объясняется этими факторами и потому нуждается в отдельном рассмотрении. Ненависть польской элиты тем значимей для нас, что поляк — это вывернутый наизнанку русский: чем лучше мы понимаем и чувствуем их, тем больнее ранит нас их ненависть, и тем слаще им наша боль (не только по этому поводу), — и тем важнее нам понимать ее истоки, чтобы не дать нашим кровным (во всех смыслах этого слова) врагам привить нам их смертельный комплекс неполноценности.
Навязчивые отсылки к истории не имеют отношения к этой ненависти. В разделах Польши в позапрошлые века участвовала отнюдь не только Россия. Геббельсовско-яковлевская фальсификация Катынской трагедии (исчерпывающе разоблаченная Илюхиным и Мухиным) служит лишь прикрытием для сокрытия зверского умерщвления в польских концлагерях десятков тысяч красноармейцев, а истребление жителей Польши фашистами (даже с учетом доли евреев) не идет ни в какое сравнение с трудностями социалистического периода. При этом русская Варшава развивалась значительно успешнее австрийско-еврейского Лемберга (ныне пока еще украинский Львов), и поляков (в том числе и при дворе великих князей) там было несравненно больше.
Главной ошибкой России в отношении Польши, как и некоторых других восточноевропейских стран, представляется непонимание исторически обусловленной психологии их элит, столетия не имевших надежд на реальную самостоятельность и потому вынужденных искать себе более удобного хозяина.
С одной стороны, это породило феноменальную, на грани инфантильности историческую безответственность, сравнимую лишь с безответственностью русской интеллигенции: все проблемы решит хозяин, и потому управление своей судьбой сводится к поиску более выгодного хозяина и к наиболее умелому и своевременному предательству хозяина, ставшего относительно менее выгодным.
С другой стороны, эта исторически обусловленная позиция порождает глубинную рабскую психологию, в принципе не совместимую с русской культурой, органически основанной на равенстве (перед богом, высшим судом, светлым будущем или «всем прогрессивным человечеством» — это уже детали).
Между тем рабы в принципе не понимают равного к себе отношения. Если их давить, грабить, резать, продавать в рабство, открыто и откровенно не считать за людей, — они с восторгом и упоением будут лизать бьющую их хозяйскую руку, видя в ней источник не только своего материального процветания, но и божественной благодати. Это касается далеко не только поляков (никогда не забуду, как благоговели даже молодые эстонцы перед простым и симпатичным немецким парнем, — потомком владевших ими остзейских баронов), но у поляков наиболее парадоксально сочетается с подчеркиваемым «гонором» и «шляхетским духом». Каким именно образом виртуозно культивируемое шляхетство выродилось в самое подлое холопство, — вопрос к историкам и психологам, а мы констатируем факт, очевидный при прочтении почти любой польской газеты.
Русофобия польской элиты, тем не менее, замешана не только на непонимании отношения в себе как к равным (трактуемое рабом как проявление слабости со стороны хозяина и наглости — со стороны всех остальных), но и на жгучей исторической зависти.
Эта зависть имеет все основания, ибо в пору своего расцвета Речь Посполитая была не просто мощнее, но и развитее, культурнее Московской Руси. Объединяя мощные Литву (известную сегодня как Белоруссия; нынешние литовцы именовались тогда жмудью) и Польшу, Речь Посполитая была Евророссией в прямом смысле этого слова. И, если бы ее развитие шло нормально, все ныне российские пространства — и Поволжье, и Урал, и Сибирь — со всеми их неописуемыми богатствами принадлежали бы Польше.
Предста